Поп-культура в нынешнем ее виде началась после Второй мировой — с развитием средств коммуникации. Когда песни стало возможным транслировать на всю страну — тогда появилась необходимость в песнях, которые нравились бы всей стране. Рождалось телевидение, все обширнее становились радиосети. И вот возникла социальная группа, создавшая в мире поп-культуры все идиомы, которыми позже воспользовались все, от хиппи до панков и пользуются по сию пору: битники, «разбитое» поколение.
Молодые люди, чье время формирования пришлось на военные годы, годы серьезной переоценки ценностей и серьезных потрясений в обществе. Тут надо, конечно, понимать, что Америка никогда не воевала так, как Европа: чтобы горели города и погибали миллионы. Поэтому там у молодых людей была возможность наблюдать войну со стороны, оценивать ее, даже насмехаться над ней, что для нас — совершенная дикость: там героем считался Гленн Миллер, чей самолет просто пропал над Ла-Маншем в 1944 году, там к войне относились как к детали пейзажа — из этого угрюмого пейзажа и родились битники.
Вообще, со словом «битник» связано много недоразумений: отечественные неформалы считали, что происходит оно от глагола «бить», в смысле — давать по роже, и потому самые радикальные из них рядились в клепаные одежды, напускали на лица выражение мрачной решимости и называли себя битниками. Ходили легенды о том, что битники — это такие рейнджеры, которые живут в лагерях, где по периметру стоят вооруженные карабинами люди и стреляют во всякого, кто не свой, без предупреждения. Все эти фантастические представления возникали тогда, когда отечественное движение «детей цветов» претерпевало серьезный кризис, и была необходимость в какой-то новой романтической идее. От этой же безысходности возникали легенды о концерте the Beatles в аэропорту «Шереметьево» и прочая чушь.
На деле же битники поначалу были вообще сугубо литературной группой — по образцу довоенного парижского богемного коммьюнити это была компания молодых писателей и поэтов, принявших на себя скучающий вид людей, не приемлющих ни ценностей истеблишмента, ни эстетических установок «официального» искусства. Основу группы составляли Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз, ДжекКеруак и Нил Кэссиди, познакомившиеся в Колумбийском университете и шатавшиеся вместе по манхэттенским улицам. Позже к ним присоединились Грегори Корсо и Герберт Ханке и еще несколько молодых людей, чье творчество в нашей стране либо плохо известно, либо неизвестно вовсе. Все они были озабочены сочинением художественных произведений, так или иначе расширяющих границы «традиционного» искусства: впрочем, за слово «расширяющих» они, скорее всего, побили бы, потому что они предполагали, что вовсе отрицают академические традиции — в этом они были схожи с футуристами начала века и оттого являлись большими поклонниками Маринетти, а также, в частности, Маяковского.
Изобретение термина «битник» приписывают Керуаку: вообще-то на разговорном языке того времени оно означало «помятый жизнью», «изношенный», «усталый», но Керуак возвел его в ранг наименования и даже произвел неологизм «beatitude», соединив слова «beat» и «attitude», то есть «отношение к жизни» или «мировоззрение». Было у слова «beat» и еще одно важное значение: так назывался ритм в джазовых композициях, а джаз для битников быстро стал главным культурным сопровождением — один из идеологов битничества Джон Артур Мэйнард говорил о джазе в таких терминах, как «новый завет» и «откровение».
Речь чаще всего шла о бопе, который появился незадолго до самих битников и пробивал себе дорогу на сцену через целые ушаты критических помоев, которые лились на него со всех сторон: один из критиков, Уинторп Сарджент, например, писал, что-де если негра с детства воспитывать на хорошей музыке типа Бетховена, то он бросит свои варварские дудки и начнет слушать академические произведения. Так вот, боп сделал исполнителя почти священной фигурой и подарил битникам такие понятия, как одиночество в толпе и спонтанность. Именно спонтанность битники чаще всего называли основой своего творчества, а Керуак так и просто призывал писать произведения без точек, а лишь с пробелами, обозначающими фразировку или набор дыхания перед новой мыслью. Битники боготворили пионеров бопа, обожали Майлза Дзвиса, Телониуса Монка, Диззи Гиллеспи и особенно Чарли Паркера, чья безумная жизнь как нельзя лучше сообщалась с их собственными мыслями и ощущениями. Впрочем, артисты, пришедшие до бопа, тоже почитались: так, Керуак утверждал, что его самое знаменитое произведение и одновременно главная книга битников, «На дороге», которую он планировал печатать свернутой в рулон, родилась у него в голове под влиянием музыки Лестера Янга и его знаменитой композиции «Lester Leaps In».
Скоро движение разрослось: идеология неприятия истеблишмента оказалась крайне привлекательной для молодежи из семей среднего достатка, чья жизнь в «двухэтажной Америке» была невыносимо скучной. Все традиционные атрибуты хиппи — длинные волосы, бороды, два пальца вверх — уже были у поколения битников: только те еще не сбивались в коммуны и еще не слушали стадионный рок за отсутствием оного. С наркотиками, опять же, не было таких проблем: то есть, они не возбранялись, но и не слишком воспевались. Хотя все любимые музыканты битников — и Паркер, и Дэвис — в то время довольно крепко сидели на них, и Паркера это в итоге свело в могилу. Но вокруг тaких смертей еще не было трагического и притягательного ореола, они казались, скорее, эксцессами свободной жизни, нежели непременной ее составляющей.
PLAY № 9 (21), СЕНТЯБРЬ 2002.
По сведениям сайта: www.ramones.ru